Должник - Страница 94

…Сначала он попал в какой-то парк или что-то типа него. Над декоративным водоемом нависла дуга мостика. Нежно-голубые, нетронуто-белые, страстно-алые и другие цветы заполняли пространство. Ветер качался здесь, будто воздушный тюль. Природа была поглощена уединением и умиротворением; беззаботная и дивная. Ни птиц, ни зверей, ни тем более людей – вообще ничего. Реверс – гость, не собирающийся нарушать гармонию. Реверс – что-то новое, деталь, выбивающаяся из общего фона пейзажа.

Пудра весеннего неба окутала райский парк. Дальше встречались лимонные деревья – редкие, совсем невысокие, примерно в рост Реверса. Но потом землю вдруг захватила сплошная армада темно-зеленой травы. Появились более привычные деревья; небо с кремово-белого сменилось на дымчато-синее.

Дубы стояли зловеще, пялясь зеницами пустых дупел; кривые ветви переплетались в чарующем вальсе. Реверс шел уже очень долго, а лес и не думал кончаться. В конце концов сталкер решил взобраться на дерево и обозреть местность с верхотуры.

Дерево было высоченное, старинное. Корни глубоко проникли в темную почву, кора – мшистая, с налетом из тонкой паутины. Реверс поднимался все выше, руки устали, а ладони вспотели и испачкались. Но он таки преодолел этот подъем и вскоре уселся на самой высокой ветке, не сверзившись вниз. Теперь стоило оглядеться.

Во все стороны уходил бескрайний лес – деревья и ничего, кроме деревьев, уходящих за полосу горизонта. Реверс основательно увяз здесь. Но в одном месте спереди вроде бы в море крон и стволов просвет. Реверс опустил на глаза свой универсальный сканер и сумел рассмотреть, что там. Поляна, как остров в лесу…

Он слез на землю и прокрался сквозь лес в том направлении. По въевшейся в кровь сталкерской привычке не вышел сразу на открытый участок, а приступил к скрытной разведке и обнаружил, что…

Посреди леса творилось невообразимое. Это самое мягкое слово, которое подходило для краткой характеристики увиденного.

Значительная часть поляны была устлана лоскутами. Они имели цвет, очень похожий на так называемый телесный… Реверс присмотрелся и сообразил, что поляна в самом деле была покрыта кожей. Человеческой.

На этом лоскутном «одеяле» разлегся большой бесформенный… пузырь. Как-то так. Сложно было подобрать вменяемые выражения, чтобы описать это образование. Оно, похоже, если не целиком, то на девяносто процентов состояло из неустойчивой, силиконоподобной субстанции; множественные складки свисали с боков, какие-то бледно-мыльные струи текли по нему. В целом это представляло собой раздутую массу, бело-розовую, лоснящуюся. Пузырь, коротко говоря. И он, беспорядочный, неправильный, валялся впритирку к двум другим таким же пузырям, несколько меньшего размера и чуть другого оттенка белесости. И они трое как раз и занимались тем, что терлись боками. А в воздухе с краю поляны, увидел Реверс, когда перевел взгляд туда, чтобы немного разгрузить глаза от зрелища колышущихся масс, рядом с древесными стволами зависла какая-то конструкция. Каплевидной формы, с продолговатыми сигарообразными штуковинами, прилепившимися к сужающемуся концу. Ни дать ни взять космический летательный аппарат! Катер или спускаемый модуль.

Пузыри высадились из этого летательного аппарата и на покрывале из человеческой кожи…

Пузыри!

За всю свою сталкерскую жизнь… нет, пожалуй, не так – за всю свою жизнь, полную зрелищ разных, и красивых, и не очень, Реверс не встречал более омерзительного и тошнотворного. Описаний ничего подобного он не встречал ни в одном фантастическом романе из тех, что прочитал, не видел ни на одной картине, рожденной бурной фантазией какого-нибудь живописца, даже Зона, сама Зона, при всей ее чужеродности земным представлениям, как-то не удосужилась вытворить нечто подобное по степени тошнотворности для человеческой природы восприятия. И дело было даже не совсем в том, как выглядели эти трясущиеся, подрагивающие, трущиеся аморфности. От них веяло чем-то таким… мерзопакостным, другого слова Реверс не нашел. Как ни от одного творения Трота, а уж он-то горазд был порождать тошнотворных и гнусных для взгляда человека существ и продуцировать невероятные локальные изменения пространства.

Реверса начало мутить, и он чуть было не ухнул в обморок под кустом, за которым прятался. Он отвернулся, чтобы не видеть происходящего на поляне, и с трудом сдержал рвотные позывы.

Стоило закрыть глаза, тотчас же осенило предположение. Эти мерзостные существа – а пузыри, почти без сомнений, были живыми – прилетели на Землю из космоса. Пришельцы самые что ни на есть, вот так. И чем-то здесь занялись… или как там у них это называется?.. Причем занялись прямо в Зоне. А на этой штуке, похожей на маленький цеппелин, на транспортное средство с движителями, они и прибыли.

Причем, что самое важное, они в Зоне такие же инородные вкрапления, как и люди со своей природой. Для нормальной ареальности этой отчужденки они точно так же вторженцы. С пришлыми либо мирятся, либо искореняют, либо терпят… А если не получается ни первого, ни второго, ни третьего? Вот как у Зоны с этими раздутыми белесостями.

Реверс и сам бы не сказал, откуда знает это, однако уверен был на все сто.

Но, спрашивается, к чему человеческая кожа? Чтобы на голую землю не ложиться? Подстилка, так сказать. Может, она еще и… как-то их вдохновляет… Реверсу стало до того противно и дико от этого абсурда, что он развернулся и на полусогнутых убрался в глубь зарослей.

Присел под деревцем и немного отдышался. В несколько прояснившейся голове возникла ассоциация: ведь люди тоже убивают других животных, обрабатывают их шкуры, носят меха, и бывает, что устраивают себе целые ковры и подстилки для разных надобностей. Самых разных.